Аскар Нигамедзянов

Актер и поэт о профессии, новых проектах и российском кинематографе

Интервью & верстка: Катя Верлина

Катя: Я только сегодня узнала, какая сложная история у тебя была с поступлением во МХАТ. Скажи, откуда появлялись силы, чтобы пробоваться еще и еще?

Аскар: На самом деле, уверенность со временем пропадала, а с каждой неудачной попыткой появлялось больше сомнений в том, что это мое. После третьей неудачной попытки я решил, что на актера больше поступать не буду. Все поменял творческий вечер Хабенского, где он случайно заметил меня в зале Питерской театральной академии и пригласил на сцену почитать свои стихи (Прим. ред – тогда Аскар учился в студии творческого развития Константина Хабенского). С того момента отношение ко мне в академии изменилось, поэтому я решил попробовать поступить снова. Уже не проверишь, поступал бы я четвёртый раз или не поступал бы, если бы Хабенский меня не заметил – все-таки тогда Константин Юрьевич вселил в меня надежду.

К: Он вообще путеводная звезда в твоей истории –– возникал в переломные моменты твоей жизни. Ты даже по поводу этого сказал: «Пора верить в судьбу». Веришь ли ты в итоге в судьбу? В знаки?

А: Да. Вся эта история с последним билетом в поезд – я буквально успел в последний момент в последний вагон. После этого начинаешь волей-неволей верить в судьбу.

К: А как твои родители относились к тому, что ты каждый год ездил поступать в Москву и Питер? Почему ты не поступал в театральное в Уфе?

А: Честно – не пытался никогда. Я понимал, что хочу сниматься в кино – нормальное актерское желание. Провинциальное образование возможностей дает меньше, чем столичное. Да и так получалось, что поступления в Москве и Питере проходили параллельно с поступлением в Уфимскую театральную академию, поэтому я просто не успевал. Мама поначалу была против, а учитывая, что я никак не мог поступить, предлагала выбрать более стабильную профессию. Я же в итоге поступил на филолога и проучился три года.

К: Театральные испытания – это всегда про критику. Часто ли ты сейчас сталкиваешься с критикой?

А: С критикой я, конечно, сталкиваюсь. Когда ты учишься в театральном вузе, критика – это что-то неотъемлемое. Педагоги говорят о твоих слабых сторонах, сильных сторонах, над чем нужно поработать. Это закаляет. А во время работы часто сталкиваешься с критикой со стороны режиссеров и коллег, которые имеют больший опыт.

К: Я слышала, что на пробах в театральное тебе сказали, что у тебя трудный типаж. Разве актеры не должны быть разными для того, чтобы играть разные роли?

А: Все-таки есть какие-никакие стандарты. Например, тот же Никита Кукушкин – он тоже поступил не с первого раза, и ему тоже говорили про его рост, про его типаж. Есть традиционное понимание, какой должен быть актер: это герой-любовник, это тургеневская девушка и так далее. А мой типаж – он нестандартный, неудобный. Преподавателей тоже можно понять – они же заботятся о том, чтобы после выпуска актеры могли зарабатывать себе на хлеб. Видимо те мастера, которые меня не брали, думали, что есть риск, что я могу быть невостребованным после выпуска.

К: А есть ощущение победы? Вот они говорили, а получилось все наоборот.

А: Отчасти это ощущение, конечно, есть. И оно было, когда я поступил, потом когда окончил МХАТ. Имея сегодняшнюю ситуацию, я понимаю, что я пока в профессии. И в кино есть работа, и в театре, но нет же никакой гарантии. Я смогу сказать, что это победа, когда в 80 лет буду иметь огромный бэкграунд в кино и в театре. А сейчас говорить о том, что это прям какая-то победа, наверное, рановато.

К: Ты еще сказал, что актерство – это очень жесткая среда. Расскажи, почему.

А: Во-первых, легко остаться нереализованным. Профессия актера бьет своей несправедливостью. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что многие идут в актерскую среду, ожидая какие-то золотые горы, а получают обратное. Профессия актера вообще очень зависима от многих обстоятельств: от режиссера, от зрителя, от успеха. Если ты становишься известным – это тоже испытание. Весь твой жизненный, творческий путь – это испытание. Тебе постоянно приходится что-то кому-то доказывать: сначала доказываешь, что ты можешь учиться в театральной академии, после выпуска доказываешь себе, что достоин этой профессии. Это путь доказательства самому себе, что все это происходит не зря.

К: Помимо таланта, умений, навыков, нет ли такого фактора как удача? Почему одни получают золотые горы, а другие – нет?

А: Мне кажется, удача, стечение обстоятельств – это 70% успеха в жизни, 30% – это талант. С конца 4 курса мы показываемся в театрах, но в Таганку, Et Сetera, Маяковку – никого никуда не взяли. Говорили, это не потому, что мы не талантливые, а потому что каждый год выпускается много актеров, а театров больше не становится. Это тоже большая проблема. Вообще мы курсом играем спектакли в театре «Практика. Я еще попал в театр на Малой Бронной. Богомолов позвонил, пригласил меня в спектакль, потом уже в труппу.

К: К Богомолову ты попал в театр в этом году?

А: В июле он позвонил мне – это был неожиданный звонок. Пригласил на встречу у себя в театре на Малой Бронной и позвал поучаствовать в спектакле. В октябре состоялась премьера спектакля «Слово о полку Игореве», с января я был в труппе. Богомолов успел выпустить два спектакля: «Слово о полку» и «Лунная масленица». Сейчас мы репетируем с Молочниковым «Тарас Бульба» и с Богомоловым спектакль «Бесы».

К: Мне очень понравился «Колл-центр», но у меня очень много вопросов к финальному эпизоду, когда все покидают здание, а ты неожиданно и очень быстро оказываешься в другой комнате. Непонятно, как все это происходит с точки зрения логики.

А: Знаешь, на эти вопросы мне не ответили даже режиссеры. Даже когда мы снимались, они мне до конца не говорили, чем закончится сериал. Вообще эти ответы будут во втором сезоне. Сейчас я могу высказать только предположения по этому поводу. Возможно, учитывая, что мало времени оставалось даже до взрыва, там открылась какая-то плитка, куда Павлик мог провалиться и на вертолете перебраться в новое место. Либо у него есть брат близнец, о котором ничего пока неизвестно. Это менее интересный вариант развития событий, но мне кажется, он более реальный.

К: Кстати, месяц назад состоялась премьера сериала «Мир. Дружба. Жвачка» с твоим участием. Расскажи о нем.

А: Это более легкая картина, чем «Колл-центр». История о подростках, которые попадают в приключения. Молодые ребята, лет по 15, разбивают машину племянника местного авторитета. Начинается война между группировками в городе. Я играю главаря банды, который в начале истории находится в конфликте с главным персонажем.

К: Это далеко не первый сериал, который посвящен теме СССР. Тебе не кажется, что сейчас много ностальгии по прошлым временам?

А: Кажется. Вообще фильмов и сериалов о 90-х не мало. Это интересная среда для анализа.

К: Последнее время, кажется, случился бум на российские фильмы и сериалы. Очень много негативного было сказано в адрес отечественного кинематографа. Сейчас это менее ощущается. За кого в российском кинематографе ты чувствуешь особую гордость?

А: Я считаю, что наши всегда могли снимать хорошее кино. На каждое десятилетие найдется несколько талантливых современных российских режиссеров. Говоря о том, что русские плохо снимают или российское кино плохое – это не так. Есть немало режиссеров, которые снимают ничуть не хуже, а то и лучше зарубежных. Зарубежное кино просто более массовое, поэтому имеет больше успеха и вызывает больший отклик. Российское кино, конечно, не такое массовое. И мне кажется, этим и подразумевается успех российского кинематографа. Вообще авторское кино никогда не было и не будет массовым – это нормально. Я не считаю, что сейчас резко стали появляться хорошие фильмы. Хорошие фильмы были в российском кинематографе всегда.

К: За кого особенно чувствуется гордость в российском кинематографе?

А: Это молодые режиссеры, дебютанты по большей части. Кантемир Балагов, Александр Хан, Борис Акопов, Хлебников, Быков, Жора Крыжовников, Серебренников, Звягинцев, Павел Лунгин, Кончаловский в той или иной степени. Мне кажется, Россия очень богата хорошими талантливыми режиссерами.

К: У нас получается лучше драма или комедийный жанр? Ощущение, что драматические фильмы у нас более качественные.

А: Мне кажется, драматическое кино просто воспринимается более серьезно, чем комедийное. По поводу того, умеют ли наши снимать хорошие комедии.. Я, наверное, буду звучать, как консерватор, но есть классика советского кинематографа. Например, «Приключения Шурика», «Бриллиантовая рука» и так далее. Может быть, спустя время те комедии, которые мы сейчас имеем, будут иметь статус классического комедийного российского кино. Но пока, мне кажется, что в современном российском кинематографе больше получается драматическое кино, чем комедийное. Комедия зачастую ассоциируется с пошлостью, ширпотребом, кассовой жвачкой что ли.

К: Назови три лучших фильма прошедшего года.

А: Из последних фильмов, что я видел, – это «Бык», «Кролик Джо Джо», сериал «Звоните ДиКаприо», правда он в 2018 году вышел. Он меня очень приятно удивил. «Лето» намного раньше вышел и «Дылда» тоже. Мне, кстати, «Теснота» больше понравился.

К: Почему?

А: Не знаю. Все-таки в «Дылде» есть ощущение коммерции. В фильме «Теснота» есть что-то авторское-авторское, личная-личная позиция.

К: Расскажи, есть ли у тебя какие-то правила жизни?

А: Если говорить глобально, пафосно, хочется, чтобы то, чем ты занимаешься, приносило тебе максимум удовольствия и максимум пользы людям, тем, для кого ты это делаешь. В общем, какая-то сложная комбинация. Понятно, что для того, чтобы приносить максимум пользы людям, надо идти в медицину, потому что актерство – это очень эгоцентричная сфера. Но из всех сфер профессия актера для меня интереснее всего. После поэзии, конечно.

К: Это можно назвать целью твоей жизни?

А: Цель – это, наверное, состояться в профессии. У меня есть желание реализоваться как поэт. Я понимаю, что я не очень много посвящаю этому времени, но сейчас приехал в родной город и начинаю писать.